ПАРИЖ, 13 ноя — РИА Новости. Страшная ночь с 13 на 14 ноября 2015 года, когда террористы совершили нападения на Париж, надолго запомнилась всей Франции и миру. Есть семьи, жизнь которых никогда больше не станет прежней: к ним после страшной ночи не вернулись самые дорогие люди — дети, родители, мужья, жены. Но и тех, к кому близкие вернулись, назвать счастливыми язык тоже не повернется — их жизни изменились, порой также радикально.
Ровно год назад три скоординированные группы террористов совершили серию нападений в Париже и его ближайшем пригороде Сен-Дени. Трое джихадистов взорвали "пояса смертников" у стадиона "Стад де Франс", где проходил футбольный матч между сборными Франции и Германии. Другая группа атаковала кафе и рестораны на северо-востоке Парижа. Еще трое захватили заложников в концертном зале "Батаклан".
…Анжела (имена всех героев изменены по их просьбе — ред.) пошла на концерт группы Eagles of Death Metal с подругой. О том, что было дальше, рассказали ее родители — Мишель и Жак.
"Я не очень хотел ее туда отпускать. Я хорошо знаю район, я знаю, что вечерами, в пятницу вечером, там бурлит жизнь, люди пьют… Вечером в Париже в некоторых районах может быть опасно находиться девочкам, юным девушкам. Я говорил себе, что ее могут обидеть, украсть сумочку, но о таком… Я не думал", — говорит Жак.
Около 20.30 девушка позвонила отцу: концерт начинался чуть позже, и они условились, что домой Анжела поедет на такси — так будет быстрее и безопаснее.
"Где-то через час она позвонила и сказала: "Папа, в "Батаклане" стреляют". Уже были теракты в Charlie Hebdo, в кошерном супермаркете. И все понимали, что будут еще теракты, которые могут произойти где угодно — в каком-то людном месте, в школе, почему бы не в концертном зале? Когда она мне позвонила, я спросил, не задело ли ее и как ее подружка. Дочка ответила: "Подружка упала, я думаю, ее задело, у нее след на лице, много крови", — с трудом продолжает Жак.
"След на лице" оказался пулевым ранением. Подруга погибла, но Анжела все еще пыталась ее разбудить — просто не верила. Спустя год, по словам родителей, девушка еще не приняла утрату и до сих пор "немного отрицает гибель подруги". Девушки дружили давно, еще со времен школы, и потому Анжеле так сложно с этим смириться.
"Мы быстро оделись и сели в машину. Я ехал за полицейскими, по полосам, ездить по которым запрещено. Мы приехали туда часам к 10-10.30. Мы оказались у "Батаклана" еще до того момента, когда вокруг выставили оцепление. С одной стороны были террористы, а с другой, рядом с нами — первая группа полиции, еще даже не спецназ, который приехал позже. И мы чувствовали, что полиция очень волнуется, что они в панике", — даже год спустя воспоминания Жака остаются свежими.
"Я включил новости на телефоне и пытался понять, что там происходит. То, что говорилось в эфире, вообще не соответствовало тому, что творилось на месте. Около полуночи, может, в полпервого, передали, что штурм прошел, и все закончилось. Я был на соседней улочке, в маленьком кафе, когда официант сказал: "Смотрите, президент идет". И я увидел президента. Я пытался подойти к "Батаклану", но полицейский меня оттеснил к стене и не давал пройти. Я говорил, что штурм же закончился. Он в ответ: "Штурм еще не начался, мы просто даем эту информацию журналистам", — продолжает он.
Настоящий, он же единственный, штурм закончился около 01.30. Анжелу вместе с другими освобожденными вывели из зала — в рваной футболке, в крови. Мама отдала ей свою куртку — ночь в середине ноября была не очень теплой. Освобожденных и тех, кто приехал за ними, завели во двор на соседней улочке. Местные жители приносили теплые напитки и пытались поддержать, полиция составляла списки и проверяла документы. Вскоре очевидцев теракта вместе с родственниками на автобусах отправили в мэрию XI округа Парижа — округа, на территории которого располагался "Батаклан".
…Здесь можно было бы подумать, что все закончилось: семья воссоединилась, никто — на первый взгляд — не ранен, опасность миновала. Но нет.
"Моя дочь была в жутком состоянии. Она не могла двигаться, не могла говорить… Это была больше не та девочка, которая несколько часов назад пошла в "Батаклан" развлекаться", — говорят родители.
"С дочерью до сих пор работают врачи, она до сих пор на лекарствах — такие дают тем, кто вернулся с войны. Иногда она чувствует себя более-менее неплохо, а иногда совсем не очень. И так всегда. Она раньше веселилась, смеялась, а теперь ей часто хочется быть одной, укрыться в своей комнате, она кусает губы, моет постоянно одни и те же места — там, где была кровь. Она может мыться семь раз на дню", — продолжают Жак и Мишель.
До теракта Анжела получала высшее образование, но потом учебу пришлось прервать. Пропал почти год — на факультет она вернулась только в сентябре, хотя и сейчас ей удается посещать далеко не все занятия: ночью мучают кошмары, в транспорте накатывает паника, скопление народа вызывает приступы ужаса.
Если Жак держится, то Мишель постоянно замолкает и прикладывает к глазам платок. Ей хватило смелости рассказать эту историю журналистам, но слезы сдержать получается не всегда.
"Пострадала не только моя дочь, но и моя жена. Она старалась держаться, ей дали больничный, но на работу после терактов она вышла раньше, чем бюллетень закончился", — рассказывает глава семьи.
Жена подхватывает: "Захотелось вернуться на работу, чтобы укрыться там от происходящего дома". Все свои силы Мишель потратила на помощь дочери, но на себя их уже не осталось — мать девушки слегла сама.
"Она стала видеть кошмары, перестала спать. Врач прописал антидепрессанты и снотворное. Потом помимо депрессии начались серьезные проблемы с сердцем", — рассказывает Жак.
Он до сих пор пытается добиться того, чтобы Мишель тоже признали пострадавшей в результате теракта. Пока попытки успехом не увенчались, но семья надеется на помощь адвокатов.
"Я хотел бы, чтобы люди не забывали такие свидетельства, как наши… Такое нельзя забывать… Люди говорили: "Вы счастливые, вы нашли свою дочь". Но какое же это счастье? Она выжила, да. Но я чувствую, что те, кто погиб в тот вечер, те дети — это немного и мои дети. Моя дочь тоже немного погибла там. Я это так чувствую. Это ужасно", — говорит Жак.
Траурные церемонии по случаю годовщины теракта прошли утром в воскресенье. Власти города и ассоциации помощи погибшим и семьям жертв терактов решили, что мероприятия должны быть максимально сдержанными. У каждого места, где разворачивались страшные события, президент страны Франсуа Олланд и мэр Парижа Анн Идальго открыли мемориальные доски. Вскоре после полудня люди, собравшиеся у мэрии XI округа французской столицы, выпустили в серое небо воздушные шары, а вечером в главном соборе города — соборе Парижской богоматери — архиепископ Парижа Анри Вентруа начал служить мессу по погибшим. Когда на город совсем опустятся сумерки, в окнах жилых домов зажгутся тысячи свечек — как символ памяти и единства.
Как говорил Жак, от событий 13 ноября 2015 года пострадали не только те, кого теракты коснулись напрямую, но и все жители страны. Все они сегодня вспоминали своих знакомых и незнакомых — в Париже висят плакаты с девизом города Fluctuat nec mergitur (в переводе с латыни — "Плавает, но не тонет") и словами "Париж един". Он един не только в боли, но и в надежде — в надежде на то, что больше таких страшных событий переживать не придётся.
